Нет, наверное, поры безрадостнее для всех нас, а для наблюдателей туманных объектов в особенности, чем ноябрь. Тумана вокруг столько, что хоть загребай его лопатой – настолько он густой, а вот туманных объектов – ноль. Зачастую в нашей средней полосе бывает так, что на ноябрь не выпадает ни одной ясной ночи.
Что делать на даче в эту пору, я не знаю и не могу придумать ни одного рационального объяснения. Разве что поддержать атмосферу присутствия, смахнуть пыль с этажерок да сгрести грязную и скользкую листву в компостные кучи.
Грязи, между прочим, в наших местах поразительное количество. По правде говоря, русские селения никогда не славились излишней опрятностью, у нас же дело усугубляется самой природой липнущей к ногам субстанции, коей является жирный и непролазный чернозём. Распутица сковала местную жизнь, кажется, что деревушка впала в спячку. Пустынные улочки, на которых лишь изредка промелькнёт чья-то фигура, шум ветра да скрип мокрых деревьев… Собаки тоже не кажут носа и не заливаются лаем на каждого встречного.
Но, как известно, ноябрь – не совсем осенний месяц. Того и глядишь затрещат заморозки, которые уже не редкость, и вязкая жижа, портившая всем нервы, застынет за ночь, покроется инеем и хрупкой корочкой льда. По утрам оранжевый пузырь солнца всплывает в белесой дымке облаков, словно яйцо, разбитое в молоко, в котором собрались замочить засохший хлеб и испечь гренок. Так бывает, не знаю почему, но порою по утрам ноябрьское солнце ласкает заиндевевшие луга своим дразнящим взором, чтобы потом исчезнуть на долгие недели. И уже через какой-нибудь час небо безупречно серое и совершенно однородное, без единой детали, без единого просвета в облаках.
Как тускло пурпурное пламя,
Как мертвы жёлтые утра!
Как сеть ветвей в оконной раме
Все та ж сегодня, что вчера…
Одна утеха, что местами
Налет белил и серебра
Мягчит пушистыми чертами
Работу тонкую пера…
В тумане солнце, как в неволе…
Скорей бы сани, сумрак, поле,
Следить круженье облаков, –
Да, упиваясь медным свистом,
В безбрежной зыбкости снегов
Скользить по линиям волнистым.
Вряд ли можно найти в отечественной поэзии стихотворение, проникнутое нотками позитива по отношению к ноябрю. Равно как и в приведённом сонете классика Серебряного века Иннокентия Анненского, ноябрь представляется временем, исполненным безрадостными пейзажами да унылым расположением духа, если не сказать большего – депрессией.
Но чем дольше облака скрывают от нас, наблюдателей, тайны глубокого космоса, тем радостнее момент встречи с чистым от туч и омытым последним дождем звёздным небом. Согласитесь, всегда интересно после долгой поры вынужденного астрономического воздержания взглянуть на небо: «А что у нас там показывают?». В ноябре, как и в следующих за ним зимних месяцах на небосводе господствует Орион, хотя по вечерам нас всё еще балуют своими прелестями Андромеда и Персей.
Но все же, какие именно небесные объекты можно проассоциировать с последним осенним месяцем? Если подойти со всей скрупулезностью и каждому месяцу выделить небесный интервал в 2 часа по экваториальным координатам, который попадает на полночь середины месяца, то ноябрю досталась вотчина от 3 до 5 ч по прямому восхождению. Так вот – этот сегмент небесной сферы, ко всему прочему, является самым бедным на туманные объекты!
Чуть ли не единственным из них являются Плеяды – одно из самых прекрасных рассеянных скоплений на небе. Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что для большинства тех, кто читает эту книгу, Плеяды стали первым шагом, открывшим дорогу в чарующий и многообразный мир дип-скай объектов. Так же и я – впервые направил свой самодельный телескоп на Рюмочку – так шутя называла скопление моя прабабушка. Объективом «инструмента» служила очковая линза, приклеенная «Моментом» к картонной трубке; окуляр же обеспечивал увеличение около двадцати крат. Штатива, а тем более, монтировки у меня не было, поэтому зимой трубу свою я прислонял к оконному стеклу, а летом высовывал в форточку.
Как удивительно меняется мироощущение человека с течением времени. Сужу по себе: в юности со своими телескопами-самоделками мне было доступно совсем немного объектов глубокого космоса, но с теми, что имелись в моем распоряжении, я был готов проводить почти всё свободное время. Так и Плеяды – стоило им засверкать на холодном осеннем небе, как я принимался зарисовывать взаимное расположение звезд в стремлении подметить как можно более слабые из них. У меня даже был специальный альбомный лист, на который я наносил с каждой ночью всё новые и новые замеченные подробности.
Но чем шире становилась труба телескопа, тем меньше уделялось времени каждому новому туманному пятнышку, давнишним же знакомым, вроде Плеяд, зачастую и вовсе не доставалось внимания. Но, быть может, нет в этом ничего удивительного, ведь чем меньше объектов доступно инструменту, тем больше мы ценим то немногое, что имеем?
М45 расположено довольно близко к Солнцу, и мне со школьных лет казалось, что астрономам известно почти всё об этом рассеянном скоплении. Первый раз мое удивление вызвало расхождение в количестве звезд, взятое из двух разных книжек. В одной называлось число «сто пятьдесят», в другой – ровно на сотню больше. Нетрудно представить моё замешательство, ведь на своей карте, начатой в еще восьмом классе, я пытался рано или поздно изобразить все Плеяды целиком. Становилось не совсем понятным, сколько же теперь их следовало искать – 150 или почти в два раза больше.
Даже сейчас, к своему удивлению, я нахожу совершенно разные оценки численности этого такого близкого и такого, казалось бы, исследованного скопления. Одни осторожно ведут речь о «более чем сотне звёзд», другие, напротив, не стесняются и находят «больше тысячи», третьи, видимо взяв среднее, рассказывают о «примерно пятистах» звёздах, входящих в состав М45. Как, все-таки, поведение Плеяд космических напоминает поведение юных, загадочных и неуловимых барышень – Плеяд мифологических.
Не совсем ясна картина и с точным расстоянием до скопления, а ведь именно для него с особым тщанием выстраивалась шкала «температура-светимость», чтобы построив подобную диаграмму для другого рассеянного скопления, можно было вычислить его удаленность. Изрядную долю путаницы внёс космический аппарат «Гиппарх», предназначенный для определения параллаксов ярчайших звезд. По его вычислениям, Плеяды находились в 384 световых годах, тогда как до этого господствовала цифра в 440 световых лет. Впоследствии выяснилось, что измерения спутника имели неустановленную ошибку, поэтому сейчас «принято» старое расстояние в 440 световых лет.
Находкой же лично для меня, этаким «открытием заново» стало наблюдение этих давних подружек в мой 160-мм Добсон, тогда ещё совсем новенький, дышавший недавно высохшим клеем, и предвкушением волны новых открытий туманных объектов. Даже несмотря на то, что телескоп находился дома, не на даче, меня захлестнули эмоции от эстетического удовольствия и осознания того, как, оказывается, на самом деле, должна выглядеть эта россыпь звёздных сапфиров. А несколькими неделями позже, уже в отсутствие какой бы то ни было засветки, мое сердце при наблюдении Плеяд забилось еще чаще: я уловил слабую дымку вокруг одной из звёзд скопления. Конечно, этой дымкой была пылевая туманность NGC 1435, окутывающая М45, а звездой – Меропа, но это призрачное сияние, будто от запотевшего морозной ночью окуляра, забыть очень трудно, практически невозможно.
С пылевой туманностью, которая отражает свечение Плеяд, оказывается, связана еще одна загадка. Как несложно догадаться, значение возраста М45 варьируется тоже в очень широких рамках – от 70 до 170 млн. лет. И если верна нижняя граница этого диапазона, то туманность является остатком того мощного газопылевого облака, из которого сформировались звезды скопления. Если же Плеядам 150 и более миллионов лет, это означает, что скопление лишь случайно попало в запыленную область космического пространства. В первом случае Плеяды – это повзрослевший близнец Туманности Ориона, скопление, богатое двойными и кратными звёздами, образовавшимися из мощной газопылевой туманности. Не знаю, как вам, а мне эта версия нравится больше, ведь так интересно порой переводить взор телескопа между Плеядами и Туманностью Ориона и думать о том, как буквально одним движением руки можно переместиться на десятки миллионов лет…
